А потом его снова приложили лицом обо что-то твердое. О переднее сиденье. Клемент глухо застонал и прижал к разбитому носу тыльную сторону ладони, тут же заляпав ее темными каплями крови. Но так же внезапно его дернули обратно за дреды, заставив запрокинуть голову наверх. Он скосил глаза на короля, который был явно намерен лишить его последней связи с миром.
- Какие еще детские уловки, мистер Гаррера? Новый век освобождает руки от неудобных телефонов или Вам нравились операционистки на проводе?, - почти на автомате пробормотал Жанне очередную язвительную реплику, но гарнитуру вытащил, повертев в пальцах маленький механизм, небрежным жестом засунул ее в нагрудный карман пиджака короля денариев, отвернувшись к противоположному окну.
За то недолгое время, пока они ехали в машине, Клемент не раз успел обдумать идею преждевременного побега от навязчивого внимания сеньора Гаррера и его методов общения, которые без зазрения совести можно было назвать «варварскими». Богатое воображение широкой рукой подкидывало разнообразные цветные слайды, один за другим демонстрируя их на старом проекторе. Открыть дверь и сбежать, пока они будут соображать, что вообще произошло. И получить пулю между лопаток. Или угодить в цепкие руки служителей закона, которые бы, безусловно, сочли подозрительным человека, гуляющим босиком по Чикаго – им не объяснишь, что выгуливал собачку, и она неожиданно убежала. И к тому же будучи в наручниках собачек не выгуливают.  Совпадения отличаются опасной притягательностью, но все-таки они лишь случайность: одновременно потерять собачку и забыть ботинки дома – не такая уж запутанная и прихотливая цепь совпадений, чтобы не углядеть в ней нелепую случайность. И всенепременно отправиться в полицейский департамент.
Когда автомобиль остановился, Клемент не сдвинулся с места, он так и сидел, оперевшись локтем о согнутое колено и вальяжно развалившись на заднем сиденье, размышляя о полицейском департаменте, время от времени прикладывая ладонь к кровоточащему носу. Конечно, разумеется, машина стояла прямо посередине большой лужи, но Жанне было уже почти все равно. Наручники неприятно холодили кожу и царапали металлический браслет часов. Брезгливо наступив в лужу босыми ногами, он сделал несколько шагов под внимательным наблюдением конвоя из пары охранников с таким видом, будто оказывает милость тем, что соизволил выйти из теплого салона. На улице было чертовски холодно. Едва переступив порог дома, Клемент оглушительно чихнул, согнувшись пополам.
-Мистер Гаррера я понимаю, банный халат и домашние тапочки в компенсацию утерянных ботинок Вы мне не презентуете, но неужели в этом доме, - Клемент сделал паузу, чуть приподняв руки, словно закрывая лицо от очередного знакомство с новой стеной, - не найдется одного чистого полотенца? Ну или хотя бы носового платка?
Видимо, все его реплики относились к категории «острот», которые ему дипломатично, но настоятельно советовали засунуть в портмоне. И обжалованию не подлежит.
Он спустился по лестнице на цокольный этаж, под все тем же бдительным конвоем, сохраняя томный, презрительно-скучающий вид, который он временами напускал на себя, видом человека, не ожидающим ничего особенного в конце своего пути. Ни босые ноги, ни наручники на запястьях, ни мокрая не выглаженная рубашка не мешали ему идти с исполненным достоинства видом, и опустится на стул в ожидании сиюминутной коронации.
- Канна Ферчайлд? Очаровательная женщина. Своеобразная конечно, однажды мы с ней беседовали об искусстве, - произнес Клемент, растягивая губы в пренеприятнейшей улыбке. В его голосе слышалась нотка презрительной отеческой снисходительности, которая многих выводила из себя. Он словно возвращал королю его же тон. – Мистер Гаррера, я Вам открою небольшой секрет, – чуть погодя, добавил архитектор, понизив голос до шепота.
Клемент встал со стула и оперся ладонями о полированную столешницу, звякнув наручниками и чуть наклонившись вперед. Он не стоял – позировал с надменным и изящным видом. В его небрежности сквозило что-то ужасно искусственное.
- Я архитектор, мистер Гаррера, а что делают архитекторы? Они проектируют. Они ни черта не знают о блудных певицах. Заказчик хочет квадратную крышу с башенкой, и архитектор должен организовать ему квадратную крышу с башенками и не задаваться глобальными вопросами о смысле бытия.
Он в упор уставился на короля, сощурив глаза. Клемент был готов поспорить на честь, совесть и на все счета в банке, что ему не верят и даже не воспринимают то, что он говорит, словно сразу отсеивая все бесполезные слова.
- Понимаете, - продолжил он, не меняя позы, - мое трезвое осознание происходящего закончилось на том славном моменте, когда те веселые ребята перебили все окна в моем домике. Вы слышали когда-нибудь про эффект бабочки?  Махнет она где-нибудь крылышками, а в городе Чикаго одному архитектору разобьют нос. – Клемент еще сильнее прищурился, собирая вокруг глаз морщинки. – И некая тайная паутина окутывает мир, и ничего не случается просто так и без последствий.

- А Вы сами-то верите, мистер Гаррера, что мы с Вами будем когда-то пить вино и разговаривать об искусстве? – спросил Клемент, поглядывая на охранника с белым полотенцем, которое так же неожиданно оказалось в руках у короля. В тот момент он снова был готов завернуть очередной богомерзкий барочный пассаж ругательств, но промолчал, чертыхнувшись сквозь зубы. Тупая боль в носу отдалась куда-то в скулы, резонируя в висках.
- Да, нужны, - небрежно бросил Клемент, положив ногу на ногу, медитируя на ноющий нос. - В нашем клане все прекрасно, мы недавно купили в гостиную новый большой диван. И Вам ли не знать, что первый раунд до некоторого времени был явно в нашу пользу.
Обычно он все знал, но ничего не говорил. А сейчас он ничего не знал и нес ахинею, лишенный возможности сделать хотя бы пару осмысленных ходов черными фигурами по шахматной доске, заваленной руинами и мусором, обломками бетона и арматуры со щебнем. Опустившись обратно на стул, Клемент положил руки перед собой на стол, сцепив пальцы в замок. Оперевшись локтями о столешницу, он подался чуть вперед.
- Разве я похож на человека, который постоянно врет? – спросил он и, предугадывая очевидный ответ, добавил, - нет, конечно же, не похож. Я же Вам сказал, мистер Гаррера, что я не осведомлен о том, как мадмуазель проводит свой досуг. - Ему нравилось нараспев повторять это «мистер Гаррера» в начале каждого обращения с легкой издевкой. Как бы он не хотел снова получить в нос, но в такой мелочи отказать себе не мог. По сути своей, каждый человек склонен подозревать за собой хотя бы одну фундаментальную добродетель, Клемент считал себя одним из немногих честных людей, которые были ему известны и очень ревностно относился к этому утверждению.
Обращение по имени заставило его насторожиться. Это был, безусловно, ход, не лишенный элегантности, но обостренная подозрительность не могла оставить это без внимания. Клемент не пытался отыскать двойное дно или вычислить скрытые мотивы такого неожиданного фамильярного обращения, ему уже было почти все равно.
- Мистер Гаррера, Вы так меня высоко оцениваете и готовы предположить, что за меня одного Вам ссудят двоих? - Жанне взял телефон, в задумчивости повертев его в руках, презрительно держа двумя пальцами, манерно отставив в сторону мизинец. Когда же передохнут все эти бабочки и перестанут махать крыльями на своем далеком Сингапуре? Маленький фатум снова появился за его спиной и рассыпал чудовищные дырявые паззлы, выкладывая их на полированную столешницу, собирая один за одним воедино разрозненные фрагменты, имеющие отношение к происходящему, специально все спутывая и мешая, пытаясь присоединить к основному полотну непонятно откуда взявшегося Диего.
- А я не помню телефон Диего, - неожиданно сказал Клемент, опустив телефон на стол с еле слышным щелчком, и спокойно поднял глаза на короля. В них застыло насмешливое и  снисходительное выражение с немым вопросом: «Ну что поделать, раз я такой забывчивый?». Он лукавил с непроницаемым лицом. Но в его болтовне, насмешливой и бессодержательной не было легкости, как обычно даже в самых неприятных ситуациях, она была холодной, как и серые стены вокруг, как и равнодушные глаза, не озаренные и пролеском каких-либо эмоций. Клемент обладал почти феноменальной памятью на числа: на даты, телефоны, размеры, расстояния.  При желании он мог вспомнить даже телефон госпиталя, где лежала его матушка, когда ему было девять лет. Или год постройки маленького собора в его родном городке. Или когда день рождения у декана его бывшей кафедры. Но мистер Гаррера не был деканом его вывшей кафедры и во лжи уличить он не мог.

Моисей  в свое время не  включил  в  десять  Божьих заповедей "Не лги!" И это не случайность. Завираясь перед немногочисленной аудиторией, Клемент запоздало оценил, что не сможет обдумать эту мысль. Взгляд короля выражал это пресловутое  "не лги!", дополняя его повелительным "отвечай!", которое можно было разглядеть так же легко, как и холодное безразличие охранников. Но Бог никому не давал права требовать от другого ответа. А вот обстоятельства складывались отнюдь не в сторону этой теории, что один человек не может повелевать другому не лгать, даже считая его равным себе.
Клемент повертел в руках любезно предложенный телефон и, открыв большим пальцем крышку, набрал номер Диего. Он почти ожидал, что его снова приложат носом обо что-нибудь плоское и твердое, чтобы не повадно было и дальше врать, но видно, пока решили повременить.
На том конце послышались длинные гудки, а потом раздался знакомый голос.
- Диего? Доброе утро, - спокойным голосом начал Клемент, тоном, достойным светского приема. Держать трубку рукой было чертовски неудобно из-за наручников, поэтому он зажал телефон плечом, жестом примерного школьника опустив руки на колени. – Я тут в компании короля денариев. До поэзии эпохи Возрождения мы еще не дошли, даже не спрашивай. Он требует твоей аудиенции. И певичку. В общем, - до этого момента ровный голос чуть дрогнул, - он меняет мою персону на две. Высоко меня оценили, да? – Клемент чуть помолчал, но скоро заговорил снова. - Гавань Монро озеро Мичиган. К примеру, часа через два.
Он опустил трубку обратно, резким движением отправив ее по полированной столешнице в сторону короля, тем самым давая понять, что разговор окончен, и он умывает руки. Архитектор легко признал свое поражение, он признал его уже в тот момент, когда услышал звон разбитого стекла сорок минут назад. Отступление, как всем известно, самый трудный военный маневр. Клемент чувствовал себя пилотом космической ракеты, возвращающейся в стратосферу, когда надо срочно было начинать тормозить.
- Мистер Гаррера, Вас будут ждать в гавани Монро через два часа, - отрапортировал Жанне с безучастным видом. – Но они предполагают мое наличие в относительной целости.

> Гавань Монро озеро Мичиган